Свечечкой свечечкой... Зрячий от слепенькой в путь запасись». Эти слова говорит слепая у входа в катакомбы в поэме Майкова из истории первых дней христианства.
Мне думается, и нам, зрячим, не мешает запастись светом от слепеньких.
Трудно представить себе человека более несчастного внешне, чем слепой. В самом деле. Для него закрыта вся красота неба. Они не видят солнышка ясного, серебряных звезд на темной ризе неба. Не видят зеленой травы, пропитанной солнцем, и яркого ковра цветов.
Вечная ночь. Вечная темнота.
Казалось бы, и душе их не вырасти в этом мраке. Без впечатлений, без картин и образов она должна бы стать пустой, замереть, заглохнуть. И вот, все-таки часто слепые могли бы многому научить зрячих. Во мраке вечной ночи, под действием «Вечного Света» - Христа созревают великие христианские души. Они видят. Они научаются видеть Бога.
У Габриеля Макса есть картина св. Киликии. Она изображает именно слепую у входа в катакомбы со светильником. Эта слепая видит больше, чем мы. Ее глаза, широко раскрытые, смотрят поверх мира в открытое небо.Она видит Господа на престоле и чуткими ушами прислушивается к Его словам. На лице ее лежит яркий свет, это потому, что свет - в ее душе, в которую со сладкою болью вместился Христос. Для нее нет ночи, а вечный день. Для нее нет солнца, и все-таки она в свете, потому что в Боге мысль ее и жизнь ее. Она видит вечные «сны», она всегда среди небесных сфер и ангелов Божиих. Эти сны - сама действительность, действительность ее настоящего и будущего. Она беседует с Богом, и света и жизни в ней так много, что она сеет их повсюду; раздает всем — своим и чужим; она дает его и мне, и тебе. От нее, от одного ее лика можно запастись и светом, и теплом. Она может указать путь, ведущий к Богу и счастью.
«Ходите в свете, зажгите в себе свет Христов, чтобы узреть Бога и святые чертоги Его Исросалима». И такая зрячая слепая — не редкость. Эта слепая - святая мученица (память 22 ноября).
Я слышал об одной слепой, простой работнице, такую трогательную историю. Эта девушка умела читать. Как я расскажу дальше, слепые читают пальцами по выпуклым буквам. От грубой работы пальцы девушки «перестали видеть». Она срезала кожу с пальцев, и все-таки читать не могла. А читала она всегда Евангелие, и это была главная или, вернее, единственная ее радость.
И вот с тоской она прижала к губам Евангелие, прощаясь навсегда с своей радостью. И в эту минуту почувствовала, что ее губы разбирают буквы.Она стала читать губами. Любовь открыла ей снова страницы святой книги.
Можно ли считать слепыми таких людей? Слепы ли они сравнительно с нами, которые «очи имут и не видят»?
Духовная слепота - вот недуг более страшный,чем потеря зрения. Этот вид темноты темнее всякой физической «темной воды».
Есть известная историческая картина - «Десять тысяч ослепленных Василием Болгаробойцем возвращаются на родину». Снежный буран... Холодно. Дороги не видно. Несчастные слепые идут, с отчаянием держась друг за друга, с полуслепым вожаком впереди. Картина производит впечатление мучительного ужаса. Но что такое ужас этой снежной ночи рядом с таким, например, письмом одного интеллигента.
«Некуда идти... И наше «некуда» хуже и ужаснее мармеладовского. Некуда идти, и бессильно опускаются наши руки. Мы не знаем, зачем жить: у нас Бога нет, а без Него «так», зря, мы жить не можем. Мы потеряли Его и, знаем, не найдем» («Новый путь», 1903 г.,январь).
А вот еще другое письмо.
«Боже, как темно. Нет дороги. Потеряна она. Куда идти? Есть ли что впереди? Жизнь — темная и злая шутка кого-то, кто над нами смеется».
Здесь мрак гуще, холод сильнее, чем в холодной пустыне, по какой шли ослепленные болгары. Да оставим даже эту тяжкую темноту души у людей, потерявших Бога, смысл жизни, не знающих, куда идти. А обыкновенные люди - 99 из сотни среди нас. Что видим мы? Что видят наши глаза?
Отгороженные от истинной христианской жизни суетой дня, мишурой ежедневных дел, ослепленные ложным блеском мира, блеском золотого тельца или другого ложного бога нашей, в сущности, языческой жизни, разве мы видим что-нибудь кроме товаров наших лавок, костяшек счет или нашего ежедневного дела? Видим ли мы хоть иногда иные миры, смотрят ли наши глаза за границу земного, в те области, где живет Господь?
Есть близорукие люди, которые видят только на три вершка перед собой. И мы видим только на три вершка. Бога, небо не видит наша слепая душа, плененная мишурой мира,оглушенная его шумом.
Вот перед нами Бог во Святой Троице, Един по существу, Творец мира, Промыслитсль, Спаситель рода человеческого! Видим ли мы Его духовными очами?.. Нет!..
Вот на наших глазах все домостроительство нашего спасения, бессмертие души, будущее Воскресение всех, загробная жизнь, мир ангельский, благодать Святаго Духа, восполняющая все оскудевающее... Видим ли все это? Нет!..
Многие из нас забыли и заглядывать, отучились в таинстве молитвы проникать в эти святые тайны, открытые христианам Самим Богом воплотившимся. Почему? Потому,что мы слепы и родились от слепых. Кто согрешил - родители наши или мы сами, что мы таковы? И родители, и мы. Но для чего это?
Для того, чтобы и на нас явились дела Божий. Нужно прозреть, нужно исцелиться. Как?
Есть два пути исцеления от слепоты душевной. Один путь - через людей, через душевное соучастие в горе человеческом, через прикосновение к «горя реченьке глубокой».
Был один слепой от рождения («Слепой музыкант» Короленко) . Он был слеп и телом, и душой.Душа его не видела Бога и холодна была к страданию человеческому. Он не любил людей, не чувствовал болей и скорбей братьев своих. В душе его был холод и тьма, потому, что свет есть Бог. А Бог и есть любовь. И не может Бог жить в том, в ком нет любви к брату. Но вот однажды на ярмарке он услышал песнь слепых, голодных и холодных слепых. «Подайте сле-пень-ким Христа ради... ».
И вот, его сердце тронула эта песня. Перед его глазами выступило чужое великое горе. В нем потонуло его горе. А главное — он прозрел. Он понял,что жизнь и свет - в жизни для другого, в любви к крутому, в помощи другому. И светло стало в его душе.
И нам, чтобы прозреть духом, нужно, во-первых, на время ослепнуть. Закрыть глаза, не смотреть на эту мишуру мирских дел и делишек, которые отводят нам глаза, мешают смотреть повыше копеечных дел дня.
А затем нужно поближе подойти к рекам горя человеческого, какое около нас, вслушаться в песни слепых и всех бездомных, голодных и холодных нищих детей.
И тогда, авось, сойдет с глаз катаракта, мешающая нам видеть что-нибудь, кроме нашего маленького эгоистического «я». Раскроются глаза наши, и наш горизонт не будет сужен нашим домом и лавкой.
Я сказал об одном пути исцеления.
Другой путь, который неотделим от первого, - это молитва к Богу о просветлении ослепленной души, разучившейся видеть духовное.
Господь исцелил слепого брением*. «Нужно и нам бреиие от Бога, брение не вещественное, а духовное - благодать Святаго Духа. А для этого нужно, чтобы мы имели произволение принять на свои духовные очи это божественное брение, как приняли его когда-то святые апостолы (Ин., 20, 22), как принял прозревший на кресте один из двоих разбойников (Лк.,23,42-43).
А далее нужно, чтобы мы, слепые, искренне пожелав духовного исцеления, «встали» и торопливо пошли и умылись в купальне Силоамской. Что это за купальня?
Это - святые тайны покаяния и евхаристии, совершенные не по долгу, не для счету, не потому, что такой порядок, - иначе грех и стыд, - а для того, чтобы эти тайны были моментом истинного жизненного перелома, перемены жизни из темной, языческой на светлую, истинно христианскую.
* * *
Но хочу сказать несколько о слепых телом. Они несчастны, - сказал я.
Да, конечно, великое несчастье не видеть света Божия. Я вспомнил о слепых на ярмарке. Я видел сам этих слепых и слышал их грустные хоры. Сколько безысходной тоски. Вот они хором затянули канты «О райских обителях». Медленно, тягуче и монотонно поют о небе лазурном, о рае пресветлом, где светит солнце незакатное, где «сад Господень» шумит цветущими ветвями, и реки «Нил и Фион» несут светлые воды. И под звуки этих песен далеко, далеко уносит мечта, и странные мысли приходят в голову.
Мир представляется какой-то двойной картиной-складнем. С одной стороны, те небеса лазурные, о которых пели слепые, реки широкие, вольные, леса, покрытые могучей зеленью, степи широкие - вся красота мира Божия. С другой - тьма, мрак вечной испросветной ночи, и через эту тьму горьким стоном, как черпая полоса, проходит тоскливая песня слепых: «Подайте слепеньким Христа ради».
И становится неожиданно дорог свет солнца, голубое небо и розовый закат, и хочется броситься к этим потерявшим солнце, отогреть их, помочь им. Да, они несчастные из несчастных.
«Но что делать? - скажете вы. - Мы не чудотворцы, нам не дано давать зрение слепым». Что же остается? Торопливо уйти от этих неподвижных, точно упрекающих и молящих глаз, бросив мимоходом копейку? Да? Так? Нет, - повторю, что говорил уже раньше, - мы чудотворцами быть можем, и возвращать зрение слепым тоже можем, хотя и не сами, а своей материальной помощью.
Слепые теперь могут научиться видеть, могут научиться читать слово Божие, а это стоит не менее, чем вся остальная красота мира. «Знание - свет, а труд - радость», и долго думали, что этот свет и эта радость также недоступны для слепых, как и свет солнца. Но вот любовь человеческая нашла средство дать слепым книгу, ввести их в таинственные и светлые обители знания.
В особых школах они учатся труду, ремеслам, музыке, - и их мысль растет, они находят целый мир новых радостей в мире книжного вымысла, в мире звуков. Обучаясь труду, они получают возможность быть небесполезными, окупать свое место в мире, а это спасает их от тяжелого сознания своей ненужности и бесполезности.
Вспоминаю свои старые впечатления. Почти против самого здания академии, где я учился (в Казани), возвышается двухэтажное здание училища для слепых. Я был в нем. На фронтоне — большой вделанный в камень образ, представляющий Спасителя, исцеляющего прикосновением руки стоящего перед Ним на коленях слепца... Это точно программа того дела, какое совершается здесь во имя Христово.
Войдем сюда во время занятий. Странная картина. На скамьях - по двое: мальчики в своих парусиновых костюмах и девочки в розовых клетчатых платьях с белыми передниками.Перед учениками лежат книги очень большого формата. Один из них, водя пальцем по строкам и ощупывая, таким образом буквы, читает вслух нагорную проповедь, прочие следят за чтением тоже при помощи пальцев. Буквы в азбуке для слепых представляют из себя не что иное, как выдавленные в твердом бумажном листе выпуклые точки; условная комбинация числа этих точек (не более пяти) и их взаимного положения означает известную букву: одна точка - о; две в вертикальном положении - б; две горизонтальные - в; три точки наискось - г и т.д. Из этих выпуклых букв составляются целые слова, строки и страницы.
Чтение - очень бойкое. Если, конечно, принять во внимание его затруднительный процесс. Вообще можно сказать, что лучшие учеиики-слепцы читают не хуже средней руки грамотного зрячего мальчика лет восьми-дсвяти. Понимают же они прочитанное, без сомнения, лучше последних, так как поневоле гораздо меньше их развлекаются внешними впечатлениями. Просидите еще полчаса, и вы увидите письмо слепых. Оно еще более любопытно. Письмо тоже бывает двух видов: выпуклое, точечное и плоское — обыкновенным шрифтом. Для обеих целей употребляется одна и та же доска, формой похожая на обыкновенную аспидную доску, с той только разницей, что с одной стороны эта доска представляет из себя волнообразную поверхность, состоящую из очень частых, мелких бороздок, расположенных по длине; другая сторона - гладкая. К каждой такой доске приспособлена медная линейка дюйма в два шириною, в которой вырезаны два ряда маленьких квадратных отверстий. Линейка накладывается на доску сверх листа бумаги и постепенно передвигается по ней сверху вниз, причем, если пишут точечным шрифтом, то линейка скользит по волнистой стороне, и ученик выдавливает через квадратные отверстия условные точки особым имеющимся у него штифтиком; если же пишут обыкновенным печатным шрифтом, то ученик, прикрепив линейку к гладкой стороне, простым карандашом вырисовывает в квадратиках правильные печатные буквы.
Вы увидите диктанты и письменные изложения, написанные и тем, и другим способами. Вас непременно поразит необыкновенная правильность, точность и красота письма. Но нам незачем входить в эту область.
Достаточно сказать, что людям, которым, казалось, все закрыто, открыта нагорная проповедь, открыта книга книг. Не чудо ли здесь делает любовь к человеку? И еще летом по всей России ездят «от попечительства о слепых» врачи, которые лечат глаза, снимают катаракты и возвращают свет многим темным.
Отчего бы нам, не лишенным радости видеть солнце, не попытаться открыть «нагорную проповедь» слепому старообрядцу-ребенку и открыть глаза взрослому слепому. В складчину целой общиной одному слепому. Может быть, это бунт против воли Божией? Нет, разум человека от Бога, искусство врачей от Него же, и помочь слепому есть истинно Христово дело, доступное даже для нашей маленькой и скудной любви - Христово чудо.
* Брение - глина, грязь. «Сказав это, Он (Христос) плюнул на землю, сделал брсние из илюповения и помазал бренисм таза слепому, и скачал ему: пойди, умойся и купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся и пришел зрячим» (Ин., 9).
1909г.
